взглядом. Я самодовольно улыбнулся. Странно. Я зачем-то представил, как целую ее в губы.

Через несколько минут прямая дорога сменилась серпантином. Мы спускались с одного холма и поднимались на другой. Из-за небольших зеленых гор нет-нет и выглядывала какая-нибудь старинная православная церковь. Я удивился, когда увидел здесь и католический храм, и мечети. Через полчаса мы прибыли к самому древнему храму в Сибири – Софийско-Успенскому собору на высоком холме. Именно его рисовала Ольга в тот день, когда я упал в Саду Ермака.

Возле белокаменного кремля была установлена огромная сцена, с софитами и большим экраном. Мы успели занять места до начала концерта: музыканты в черно-белой одежде только рассаживались на стулья, дирижер перелистывал тетрадь с нотами, зрители вокруг перешептывались. Ароматы дорогих духов смешивались с запахом сочной травы и садовых цветов.

Вита предусмотрительно выкупила места с краю. Убрав обычный стул, Владимир на пустом месте остановил мою коляску, потом села Вита, дальше – он сам. Я размышлял над тем, почему она сидела между нами? Почему ее брат не сел рядом со мной? Но потом увидел, что дальше за ним сидел незнакомый парень. Вита наверняка не хотела, чтобы ее случайно кто-то коснулся.

– Что будем слушать? – спросил я у нее сквозь гомон голосов зрителей. – Наверняка что-то очень нудное и скучное, как ты сама.

– Джаз, – коротко ответила она.

Я кивнул. Джаз, так джаз.

– Будет петь и играть Олег Аккуратов, слепой пианист, – Владимир перегнулся через сестру, перебирая в руках рекламный буклет. – Вместе с джаз-бэндом13 и симфоническим оркестром. Вот тут в брошюре написано, что Олег только что вернулся с гастролей из США…

Вита отвела брата от себя левой рукой и пригрозила:

– Не надо нависать надо мной!

Он что-то хотел ей ответить в свое оправдание, но зазвучали фанфары, на сцену выпорхнул ведущий. Пока шла сухая вступительная часть с представлением спонсоров мероприятия, я огляделся. Белокаменный собор, упирающийся золотыми и синими куполами в розовато-лиловое небо, выглядел величественно. Огненное солнце пряталось за горизонт, но все еще отражаясь в золотых крестах на маковках. Рядом с Кремлем располагался Тюремный замок, где когда-то содержали в сырых подвалах ссыльных: декабристов, писателей, ученых, отправленных в Сибирь за излишнюю смелость и дерзкое поведение. Я смотрел на решетчатые окна и думал, что тоже в каком-то смысле был в ссылке, вот только заключенный в тюрьму своего тела.

Грянул первый аккорд, и я повернул голову к сцене. Пальцы музыканта виртуозно кружили над клавишами. Особенно мне понравилось, когда ему аккомпанировал баян. В тандеме они звучали очень современно. Слушая игру Олега, поймал себя на мысли: как здорово, что я живой и могу наслаждаться такой прекрасной музыкой! Она была будто глотком свежего воздуха, в душе расцветали цветы, хотелось жить и любить.

– Ай! – я не смог удержаться от тихого вскрика. Меня начал кусать комар в шею. – Вита, – сдавленно прошипел я.

– Что? – она медленно повернулась ко мне.

На сцене грянул оркестр.

– Меня кто-то в шею кусает.

– Не слышу.

– Так наклонись ко мне!

– Что? – она нехотя прислонила свое ухо к моим губам, и вышло так, что я слегка коснулся ее мочки с серьгой. Нос уткнулся в мягкие волосы. И как же от нее приятно пахло! На секунду удалось забыть про кровососа.

– У меня комар на шее. Прихлопни его.

– Не буду я тебя трогать!

Она повернулась ко мне лицом. И оно было так близко, что я легко мог украсть у нее поцелуй. Но рисковать не стал: все-таки это не одна из моих бывших подружек.

– Тогда пока буду в Липовке, выпью из тебя всю кровь!

– Как страшно, – прошептала она мне на ухо.

– Ну пожалуйста! – взмолился я. – Убей его. Больно.

– Научился все-таки волшебному слову, – она довольно улыбнулась, и я скользнул взглядом по ее губам, покрытым бордовой помадой. – Ладно.

Нахмурившись, Вита отклонилась назад и прогнала комара, место укуса почесала одним пальцем. И я выдохнул с облегчением! Как хорошо!

Она насмешливо хмыкнула и снова обратилась к сцене, закинув ногу на ногу.

Весь вечер я мечтал, чтобы меня еще кто-нибудь укусил. Но комары больше не пищали над моими ушами. И постепенно я растворился в музыке. Погрузился в мир джаза. Был очарован тем, как пианист виртуозно смешивал стили и композиции, пел на разных языках. Владимир тоже зачарованно следил за происходящим на сцене. И Вита не шелохнулась.

После концерта мы еще погуляли по территории Кремля, сходили на смотровую площадку у древних стен храма. С высокого холма наблюдали за светлыми летними звездами, за широким Иртышом и нижним городом, усеянным огнями. В монастырь мы возвращались уже поздно вечером, уставшие от впечатлений.

– Это было просто потрясающе! – приговаривал Владимир, когда его сестрица везла нас обратно.

– Да-а, он творил на сцене настоящее волшебство, – ответила тихо Вита.

– Искра Божия! Ни одной фальшивой ноты! Никогда не видел ничего подобного.

– Новый Стиви Уандер!14 – Вита наконец улыбнулась и быстро посмотрела в зеркало заднего вида.

Что она творила со мной? Я снова пялился на ее губы, потом перевел взгляд на глаза, сияющие от света уличных фонарей, которые мелькали у нас на пути.

– Тебе понравилось? – Вита ненадолго отвернулась от руля.

– Да. Неплохо, – сухо ответил я и отвернулся. Душу открывать перед ней не хотелось, опять скажет что-нибудь колючее. Хотя поделиться эмоциями желание было – «Это было круто! Красавчик!» – но я промолчал.

Покусывая нижнюю губу, я смотрел на мрачный ночной лес, проплывающий за окном, и думал, что этот парень определенно был хорош. Как он ловко стучал по клавишам, брал точные аккорды и быстро перебирал пальцами! При этом абсолютно слепой. Мой ровесник. Смог найти себя и не растратил талант. Годы тренировки? Это заставило меня задуматься.

***

И все сильнее сердце бьется,

Сияет небо предо мной.

Я поцелуй горячий солнца

Разделить хочу с тобой…15

Привязалась же! Дурацкая песенка встала у меня на репите16 после джазового концерта. Вот и сейчас я напевал ее про себя, озорно раскачивая головой из стороны в сторону, пока мы ехали в Липовку.

Настоятель отправил нас в крошечную деревеньку на всю осень, помогать отцу Серафиму со сбором урожая. Лето заканчивалось, у некоторых трудников подходил к концу сезон отпусков, и они готовились возвращаться в свои города. Работы предстояло много, а людей в отдаленном скиту уже не хватало.

Когда мы выгружались из микроавтобуса, я зачем-то бросил взгляд в сторону дома Виталины. Глаза искали поцелованную солнцем макушку. Но рыжей нигде не было видно. Только у высоких ворот валялся велосипед, рядом с ним лежал Гера, задорно высунув язык. Значит, хозяйка была где-то неподалеку.

Увесистые сумки бухнули рядом с коляской – это Владимир достал мой багаж из машины, состоящий в основном из медикаментов и модных шмоток. Он отряхнул подрясник, выпрямился и проследил за моим взглядом. Как раз в этот момент калитка особняка его сестрицы открылась, и вышла она: в синем рабочем комбинезоне и резиновых сапогах. Пес подскочил и радостно гавкнул, она дружелюбно потрепала его за ухом.

– Витка! – громко крикнул Владимир.

Рыжая успела перекинуть ногу через раму, но все же обернулась, махнула брату и уехала в сопровождении питбуля.

– Как хорошо! Успели к службе, – Владимир щелкнул экран смартфона, спрятал его в карман и покатил коляску в сторону домиков для паломников. – Хочу исповедоваться. А ты? Собираешься?

– Не-а. Я же говорил, что у меня нет грехов.

На самом деле я пока был не готов к исповеди. Слишком долго мне пришлось бы рассказывать о себе батюшке. Пока не было желания копаться в произошедшем и тем более кому-то рассказывать об этом! Сегодня у меня было хорошее настроение, и я не планировал его портить неприятными воспоминаниями. Но, может быть, однажды я и решусь на это.

После богослужения отец Серафим благословил послушника на сопровождение сестры в ближайший город, и уже в полдень следующего дня мы подходили к дому Виты. Погода была сонная